Вчера смотрела интереснейшую передачу о том, почему Лев Толстой так и не получил Нобелевскую премию по литературе, хотя в том, что он ее достоин — сомневаться не приходится.
Выступая перед студентами с лекциями, Набоков зажигал свечи, лампады и лампочки в темной аудитории: вот это — Пушкин, это — Гоголь, а это — Чехов. Потом подходил к окну, распахивал штору так, что свет заливал комнату, и говорил: а вот это — Толстой.
Лев Николаевич устроил настоящую революцию в русской литературе, но премии так и не был удостоен. Хотя, выдвигался на нее несколько раз подряд чиновниками из Французской и Российской академии наук, начиная с 1902 года по 1906-й. Среди лауреатов, Нобеля получивших, есть множество фамилий, чьи труды и в сравнение не идут с произведениями Толстого. Так в чем же дело?
А дело в том, что премия была молодой, не такой престижной, как сейчас. Она подразумевала получение большой суммы денег. Гению не пристало продавать свой талант и класть их себе в карман. Их, по-хорошему, нужно направить на развитие литературы, а значит, раздать. Начнешь делить — обидешь кого-то. Наживешь завистников, злопыхателей.
Толстой сгорел бы со стыда, видя, как обстоят дела с благотворительностью в наши дни, как о ней кричат налево и направо, а потом устраивают в свою честь пышные балы. Он пишет своему знакомому шведскому прозаику:
Во-первых, деньги, по моему убеждению, могут приносить только зло; а во-вторых, мне доставило честь и большое удовольствие получить выражение сочувствия со стороны стольких лиц, хотя и незнакомых мне, но все же глубоко мною уважаемых.
Да и еще неизвестно, кому это все было нужней — премия Толстому или Толстой для премии. В том, что писатель был глыбой, с которым сложно кого-либо сравнивать, было очевидно каждому.
К тому-же, премия предполагала негласное одобрение деятельности лауреата, несущего «правильные ценности» обществу, а Толстой был выше чужой критики и терпеть не мог указок сверху. Он хотел лишь одного — жить и творить так, как сам считает нужным. А все эти ваши премии и награды — лишь суета сует.
Чувствуете, какой масштаб личности?
Это поведение не вяжется с атмосферой нашего общества, завязанного на потреблении. Бери, хватай, беги. Чем больше ты «заныкал», тем больше молодец. А потом казнокрады над своим златом чахнут, скрученные по рукам и ногам взаимными обязательствами.
Правда, чтобы вознестись над бытовым, общественным и материальным, нужно быть по меньшей степени графом, а не плебеем. Преодолеть все ярусы пирамиды Маслоу и наконец, прислушаться к себе, понять, как именно ты хочешь жить и для кого.
Федерико Феллини был уверен, что этот момент наступает тогда, когда вы перестаете зависть от людей:
Быть одиноким означает быть самим собою, ведь тогда ты можешь свободно развиваться, ни на кого не оглядываясь. Полное одиночество — редкое состояние, способность переносить его встречается редко. Я завидую людям, обладающим самодостаточностью: только она дает независимость. Все утверждают, что нуждаются в свободе, но на самом деле боятся ее. Больше всего на свете люди боятся одиночества. Оставшись одни, они уже через несколько минут ищут общества — любого, только чтобы заполнить пустоту.
Итак, первое правило сильного человека — самодостаточность.
Второе правило созвучно с жизненным кредо писателя:
«Чтобы жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять начинать, и опять бросать, и вечно бороться и лишаться».
Отсидеться в уголочке, не причиняя никому дискомфорта — так себе достижение. А вот уметь подняться после падения или попросить прощение после ссоры, признать, что ты был не прав — это уже другое дело.
И еще 2 совета о том, как быть человеком, которого уважают:
Сильные люди всегда просты.
***
Всякий пусть метет перед своей дверью. Если каждый будет делать так, вся улица будет чиста.
***
Во-первых, жизнь и так сложная, чтобы что-то в ней усложнять и нагнетать. Во-вторых, не стоит критиковать чьи-то поступки, ибо никто из нас не знает, что принесет нам завтрашний день.
Терпеть не могу, когда человек пытается казаться загадочным, не от мира сего, богемным, небожителем.
—-
Однажды на улице я уловила носом восхитительный шлейф духов. Сообразила, что он исходит от дамы в красном шарфе. Догнала ее и спросила, как называется аромат. Возможно, это был дерзкий поступок, но женщины, скорее сочли бы его за комплимент хорошему вкусу. А она окинула меня взглядом, заметила на мне простенькие кроссовки и ветровку, и заносчиво ответила:
«Какая разница? Вы все равно не сможете себе его позволить».
Разве так скажет сильный человек? Так может ответить только слабый, что из грязи в князи. Будьте проще, как завещал Толстой. Если в следующий раз я подбегу к вам на улице с вопросом, просто назовите мне марку своего парфюма.
По материалам — Мадам Хельга
